Ниже лекци "Социализм в одной стране или перманентная революция". Она была прочитана Билом Вэном Оукеном в рамках летней школы американской Партии Социалистического Равенства (Socialist Equality Party) и МСВС, которая проводилась с 14 по 20 августа 2005 года в Анн-Арборе, штат Мичиган.

Двадцать лет после раскола в Международном комитете

Рассматривая вопрос о противостоянии теорий социализма в одной стране и перманентной революции, мы обсуждаем теоретические основы троцкистского движения. Существенные теоретические вопросы, поставленные в борьбе вокруг этих двух противоположных перспектив, не только поднимались Троцким в борьбе против сталинской бюрократии во второй половине 1920-х годов, но и становились предметом неоднократных столкновений в самом Четвертом Интернационале.

В этом году исполняется двадцатая годовщина раскола в Международном Комитете Четвертого Интернационала (МКЧИ) с руководством британской Рабочей Революционной Партии (Workers Revolutionary Party — РРП).

Чтобы осознать значение этого раскола, необходимо понять борьбу, которая привела к образованию Международного Комитета. МКЧИ был образован в 1953 году в ходе борьбы против паблоистского ревизионизма.

МК выступил против тезиса, выдвинутого паблоистами, согласно которому сталинизм был способен самореформироваться и даже играть революционную роль. С этим была также связана идея о паблоистов том, что буржуазный национализм в колониальных странах был способен руководить борьбой против империализма. Взятые вместе, эти теории образовывали перспективу ликвидации кадров, которые исторически объединялись на основе революционной перспективы, выработанной и отстаиваемой Львом Троцким в борьбе за основание Четвертого Интернационала.

В 1963 году на долю руководства британской секции, называвшейся тогда Социалистической Рабочей Лигой (Socialist Labour League — СРЛ), выпало вести борьбу против воссоединения американской Социалистической Рабочей партии (Socialist Workers Party — СРП) с паблоистами, которое происходило на основе согласия относительно того, что мелкобуржуазное националистическое партизанское движение Фиделя Кастро создало на Кубе рабочее государство, тем самым якобы доказав, что непролетарские силы могут руководить социалистической революцией.

Против чрезвычайно модного в то время низкопоклонства перед Че Геварой, партизанщиной и Третьей мировой революцией СРЛ проводила бескомпромиссную защиту теории перманентной революции Троцкого.

Чтобы рассмотреть существенные черты этого глубокого анализа революционной динамики современного мирового капитализма, развитого Троцким, теория перманентной революции брала за свой начальный пункт не экономический уровень или внутренние классовые отношения данной страны, а, напротив, мировую классовую борьбу и международное развитие капиталистического хозяйства, особым выражением которых являются национальные условия. Именно это всемирно-историческое значение данной перспективы обеспечивало основы для построения действительно международной революционной партии.

В отсталых странах и в бывших колониях эта перспектива показывала, что буржуазия — связанная с империализмом и боявшаяся своего собственного рабочего класса — больше не является способной осуществить свою собственную "буржуазную" революцию.

Только рабочий класс мог осуществить эту революцию, и он мог довести ее до конца только через создание своей собственной диктатуры пролетариата. Перманентный характер этой революции лежит в том факте, что рабочий класс, взяв власть, не может ограничить себя демократическими задачами, но окажется вынужден осуществлять меры социалистического характера.

Ограничения строительству социализма, налагаемые отсталостью и изоляцией, преодолевались бы только посредством развития революции рабочим классом в развитых капиталистических странах, завершаясь в рамках мировой социалистической трансформации, таким образом, придавая революции перманентный характер во втором смысле.

Основные политические принципы, которые вытекали из этой перспективы — пролетарский интернационализм и политическая независимость рабочего класса — были отвергнуты паблоистами в их приспособлении к сталинизму и буржуазному национализму.

В десятилетие, предшествовавшее расколу, руководство РРП далеко отошло в сторону от теоретических завоеваний, которых она достигла в своей прежней защите троцкизма против паблоистских ревизионистов.

К началу 1980-х годов отказ от этой перспективы вызывал растущее беспокойство в Рабочей Лиге (Workers League), американской секции Международного Комитета.

Подобно паблоистам, руководство РРП все в большей степени отказывалось от научной оценки, согласно которой сталинизм, социал-демократия и буржуазный национализм представляли собой, в конечном счете, разновидности агентуры империализма в рабочем движении. Взамен оно наделяло, по крайней мере, отдельные части этих политических течений потенциальной революционной ролью.

В 1982 году Рабочая Лига начала борьбу в Международном Комитете, развивая всестороннюю критику политического перерождения РРП, в центре которой стоял вопрос о перманентной революции.

В ноябре 1982 года, в заключение своей работы К критике "Исследований по диалектическому материализму" Дж. Хили товарищ Дэвид Норт рассмотрел политические связи, установленные руководством РРП на Ближнем Востоке за предшествующий период, отмечая: "Марксистская защита национально-освободительных движений и борьба против империализма интерпретировалась оппортунистическим образом как некритическая поддержка различных буржуазно-националистических режимов".

"Несмотря на намерения и цели, — продолжал он, — теория перманентной революции трактовалась как непригодная при современных условиях".

Реакцией руководства РРП, которое в то время еще пользовалось огромным авторитетом в МКЧИ благодаря своей прежней борьбе за троцкизм, была не политическая защита своих принципов, а угроза немедленного организационного раскола.

Тем не менее, в 1984 году Рабочая Лига снова подняла эти вопросы. В письме генеральному секретарю РРП Майклу Банда (Michael Banda) товарищ Норт выражал растущую озабоченность Рабочей Лиги, указывая на развитие РРП альянсов с национально-освободительными движениями и буржуазно-националистическими режимами:

"Содержание этих альянсов все менее и менее отражает сколько-нибудь ясную ориентацию на развитие наших собственных сил как главное условие в борьбе за установление руководящей роли пролетариата в антиимпериалистических странах. Те же самые идеи, которые выдвигались СРП по отношению к Кубе и Алжиру, на которые мы так энергично нападали в начале 1960-х гг., все чаще появляются в нашей собственной прессе".

В феврале 1984 года Норт представил политический доклад МКЧИ, начинавшийся с критики речи лидера американской СРП Джека Барнса (Jack Barnes), который открыто отверг теорию перманентной революции. Этот доклад завершался рассмотрением оппортунистических связей руководства РРП с буржуазными националистами, лейбористами и профсоюзной бюрократией, что на практике указывало на похожий вывод.

Хотя руководство РРП снова отказалось от дискуссии и угрожало разрывом, в течение чуть больше года внутренний кризис расколол эту организацию, приведя все фракции старого руководства к разрыву с МКЧИ и отказу от троцкизма.

Основная перспектива, которой следовало руководство РРП, была перспективой антиинтернационализма. В ходе раскола в 1985 году именно Клифф Слотер (Cliff Slaughter) защищал национальную автономию британской секции, отвергая необходимость подчинения фракционной борьбы внутри РРП прояснению политических взглядов и построению мировой партии.

В письме, написанном Слотером в декабре 1985 года, отвергая значение Международного Комитета, он писал, что "интернационализм состоит именно в установлении... классовых линий и в борьбе в соответствии с ними".

В ответ Рабочая Лига поставила вопрос: "Но каким образом определяются эти "классовые линии"? Требует ли это существования Четвертого Интернационала? Определение товарища Слотера предполагает — и это является явным содержанием всего его письма — что любая национальная организация может вырасти до уровня интернационализма собственным установлением "классовых линий и борьбой в соответствии с ними"".

Эти вопросы стояли в центре перспективы троцкистского движения. Политическое течение, которое порвало с троцкизмом, воспроизводило националистическое воззрение, которое было свойственно сталинизму с момента его возникновения, в то время как те, кто защищал исторически развитую перспективу Четвертого Интернационала, делали это с точки зрения интернационализма.

Сталинизм и социальный реформизм

Необходимо понимать, что перспектива, которой руководствовался сталинизм, не была исключительно русским политическим явлением.

Истоки самого сталинизма лежат в противоречивом возникновении первого рабочего государства в изолированной и отсталой стране.

Истощение российского рабочего класса как следствие гражданской войны вместе с поражениями европейского рабочего класса и временной стабилизацией капитализма привели к росту националистического мировоззрения в советском государстве и в его правящей партии.

Это мировоззрение выражало определенные материальные интересы бюрократии. Последняя выросла как администратор социального неравенства, сохранявшегося в качестве продукта экономической отсталости и изоляции, которые осаждали первое рабочее государство.

Помимо этого, сталинизм и его националистическое мировоззрение, бесспорно, были связаны с более широким международным политическим течением, а его идеология коренилась в ранних формах ревизионизма. В конечном счете, сталинизм представлял собой специфическую форму реформизма, которая приобрела особый и злокачественный характер в качестве реакции против Октябрьской революции в советском рабочем государстве.

Однако сталинизм имел много общего с официальными рабочими движениями капиталистических стран, рассматривая национальное государство и развитие его экономики и промышленности — а не международное революционное движение рабочего класса — как источник прогресса и реформы.

Идея "построения социализма в отдельной стране" возникла не в России, а в Германии, где ее пропагандировал правый баварский социал-демократ Георг фон Фольмар (Vollmar). В 1879 году он опубликовал статью под названием "Изолированное социалистическое государство", которая заложила идеологические основы для последующего роста социал-патриотизма в германской социал-демократии. Германская социал-демократическая партия пришла к поддержке своего правительства в Первой мировой войне на почве того, что Германия предположительно обеспечивала наилучшие условия для построения социализма. Фольмар предсказывал длительный период "мирного сосуществования" между изолированным социалистическим государством и капиталистическим миром, в течение которого социализм докажет свое превосходство посредством развития технологии и снижения издержек производства.

Кампания против перманентной революции

Утверждение, выдвинутое Бухариным и Сталиным в 1924 году, согласно которому социализм может быть достигнут в Советском Союзе на основе собственных национальных ресурсов и безотносительно к судьбе социалистической революции в международном масштабе, представляло собой коренную ревизию перспективы, которой руководствовалось советское руководство и Коммунистический Интернационал при Ленине. Это отделение перспектив Советского Союза от развития мировой социалистической революции являлся также лобовым наступлением на теорию перманентной революции, — политической основы Октябрьской революции 1917 года.

Троцкий писал в своих Итогах и перспективах : "Теория социализма в одной стране, которая выросла на дрожжах реакции против Октября, является единственной теорией, которая последовательно и до самого конца противостоит теории перманентной революции".

Что он под этим имел в виду? Перманентная революция была теорией, которая начинала с международной революционной перспективы; социализм в одной стране был утопической и реформистской предпосылкой национально-социалистического государства.

Перманентная революция брала в качестве исходной точки социализма мировое хозяйство и мировую революцию. Социализм в одной стране начинал с точки зрения на социализм как на средство национального развития.

Эти вопросы стояли в центре критики Троцким в 1928 году проекта программы Коммунистического Интернационала, получившей название Третий Интернационал после Ленина. Мне хотелось бы процитировать довольно обширные выдержки из этой критики, которые разъясняют основы марксистского подхода к выработке перспектив. Немеркнущий блеск этого анализа еще более очевиден сегодня — принимая во внимание резко возросшую глобальную интеграцию капитализма, которой мы уделили столь пристальное внимание в развитии перспектив МКЧИ.

"В нашу эпоху, — писал он — которая есть эпоха империализма, то есть мирового хозяйства и мировой политики, руководимых финансовым капиталом, ни одна национальная коммунистическая партия не может строить свою программу, исходя только или преимущественно из условий и тенденций национального развития. Это относится целиком и к партии, владеющей властью в пределах СССР. Час крушения национальных программ окончательно пробил 4 августа 1914 г. Революционная партия пролетариата может опираться только на интернациональную программу, отвечающую характеру нынешней эпохи как эпохи завершения и крушения капитализма. Интернациональная коммунистическая программа ни в каком случае не есть сумма национальных программ или сводка воедино их общих черт. Интернациональная программа исходит непосредственно из анализа условий и тенденций мирового хозяйства и мировой политической системы как целого, со всеми его связями и противоречиями, то есть антагонистической взаимозависимостью его частей. В нынешнюю эпоху в неизмеримо большей степени, чем в прошлую, национальная ориентировка пролетариата должна вытекать, только и может вытекать из мировой ориентировки, а не наоборот. В этом состоит основное и исходное различие коммунистического интернационализма от всех разновидностей национал-социализма".

Он продолжал: "Связывая страны и континенты, стоящие на разных ступенях развития, системой зависимостей и противоречий, сближая уровни их развития и тут же раздвигая их, непримиримо противопоставляя страны друг другу, мировое хозяйство стало могущественной реальностью, господствующей над хозяйством отдельных стран и континентов. Этот основной факт только и придает высшую реальность самой идее мировой коммунистической партии".

До смерти Ленина в 1924 году никто в руководстве Коммунистической партии, будь то в Советском Союзе или в других странах, никогда не предлагал идеи, согласно которой на советской земле или где-либо в другом месте может быть построено самодостаточное социалистическое общество.

В самом деле, в своих "Основах ленинизма", написанных в феврале 1924 года, Сталин суммировал взгляды Ленина на построение социализма в следующем отрывке:

"Свергнуть власть буржуазии и поставить власть пролетариата в одной стране еще не значит обеспечить полную победу социализма. Главная задача социализма — организация социалистического производства — остается еще впереди. Можно ли разрешить эту задачу, можно ли добиться окончательной победы социализма в одной стране без совместных усилий пролетариата нескольких передовых стран? Нет, невозможно. Для свержения буржуазии достаточно усилий одной страны, — об этом говорит нам история нашей революции. — Для окончательной победы социализма, для организации социалистического производства усилий одной страны, в особенности такой крестьянской страны, как Россия, уже недостаточно, — для этого необходимы усилия пролетариев нескольких передовых стран".

"Таковы в общем характерные черты ленинской теории пролетарской революции".

Однако еще до того, как завершился тот год, сталинские "Основы социализма" были переизданы в исправленной редакции. Отрывок, который я только что процитировал, был заменен на противоположный по смыслу, в котором утверждалось, что "пролетариат может и должен построить социализм в одной стране". Он завершался тем же самым заверением, что это составляет "ленинскую теорию пролетарской революции".

Эта внезапная и явная ревизия перспективы отражала растущий социальный вес бюрократии и ее просыпающееся сознание своих собственных особых социальных интересов, которые, по ее мнению, связаны с устойчивым развитием национального хозяйства.

Кроме того, призыв к построению "социализма в одной стране" нашел более широкий отклик в истощенном советском рабочем классе, который был свидетелем того, что его самые развитые представители либо пали в гражданской войне, либо были вовлечены в государственный аппарат. Разгром, произошедший в Германии в результате капитуляции Германской Коммунистической партии в ходе революционного кризиса 1923 года, нанес еще более сокрушительный удар по надеждам на скорую помощь со стороны мировой революции и сделал советских рабочих восприимчивыми к обещаниям национального решения их проблем.

Как разъяснял Троцкий в своей критике проекта программы, представленного Шестому конгрессу Коммунистического Интернационала, равно как и в других работах, теория социализма в одной стране представляла собой прямую атаку на программу мировой социалистической революции.

Троцкий объяснял, что если бы действительно дело было в том, что социализм может быть достигнут безотносительно к тому, что случилось с социалистической революцией в других частях мира, то тогда Советский Союз мог бы отвернуться от революционной интернационалистической политики к чисто оборонительной политике.

Неизбежной логикой этого сдвига было превращение секций Коммунистического Интернационала в защитников советских границ — в инструменты советской внешней политики, нацеленной на защиту СССР дипломатическими средствами, которые позволили бы избежать империалистического нападения, сохраняя в то же время мировой status quo. В результате эта политика стала средством подчинение интересов международного рабочего класса собственным интересам и привилегиям сталинской бюрократии.

Как пророчески предупреждал Троцкий в 1928 году, тезис о том, что социализм может быть построен в одной России, при условии отсутствия внешней агрессии, неизбежно вел к "соглашательской политике с иностранной буржуазией с целью предотвращения интервенции".

Этот фундаментальный сдвиг стратегической оси партийной программы сопровождался полномасштабным смещением старого руководства как в Коминтерне, так и в национальных секциях. Посредством серии чисток, исключений и политических махинаций московская бюрократия получила личный состав, который был приучен рассматривать защиту советского государства, а не мировую социалистическую революцию, в качестве своего стратегического ориентира.

СССР и мировое хозяйство

Разногласия вокруг отношения между Русской и мировой революциями были неотделимы от конфликта, который еще раньше развился в партии относительно экономической политики в самом Советском Союзе.

Сталинское руководство, приспосабливаясь из прагматических соображений к текущему хозяйственному росту, порожденному новой экономической политикой, поддерживало сохранение подобного status quo внутри советских границ, продолжая идти путем дальнейших уступок крестьянству и частным торговцам.

Троцкий и Левая оппозиция выдвинули подробный план развития тяжелой промышленности, предупреждая, что без роста промышленного сектора существовала серьезная опасность, что рост капиталистических отношений в деревне подорвет основы социализма.

Прежде всего Троцкий отвергал аргумент, выдвинутый в связи с теорией "социализма в одной стране", согласно которому экономическое развитие Советского Союза тем или иным образом может происходить отдельно от мировой экономики и всемирной борьбы между капитализмом и социализмом.

Бухарин заявил: "мы построим социализм даже черепашьим темпом", в то время как Сталин утверждал, что "нет необходимости добавлять международный фактор к нашему социалистическому развитию".

Ложная сталинская концепция о том, что единственной угрозой социалистическому строительству в СССР являлась угроза военной интервенции, игнорировала огромное давление, оказываемое на СССР мировым капиталистическим рынком.

Чтобы противостоять этому давлению, советское государство ввело монополию внешней торговли. Хотя сама эта монополия была необходимым инструментом защиты, она выражала советскую зависимость от мирового рынка и относительную слабость советского государства в уровне производительности труда по отношению к ведущим капиталистическим странам. Хотя эта монополия сдерживала давление более дешевых товаров со стороны капиталистического Запада, она никоим образом не ликвидировала его.

Троцкий боролся за более быстрые темпы промышленного роста, для того чтобы противостоять этому давлению, хотя в то же время он отвергал концепцию хозяйственной автаркии. Развитие исключительно национального планирования, которое было неспособно принимать в расчет отношение между советской экономикой и мировым рынком, было обречено на неудачу. Он настаивал на том, что СССР должен использовать выгоды мирового разделения труда, получая доступ к технологиям и экономическим ресурсам развитых капиталистических стран, чтобы развивать свою экономику.

Попытка развивать самодостаточное "социалистическое" хозяйство, основанное на ресурсах отсталой России, была обречена не просто из-за российской отсталости, но из-за того, что она представляла собой движение вспять от мирового хозяйства, уже созданного капитализмом. В своем введении к немецкому изданию Перманентной революции Троцкий писал следующее:

"Марксизм исходит из мирового хозяйства, не как суммы национальных частей, а как могущественной самостоятельной реальности, которая создается международным разделением труда и мировым рынком, властно господствующим в нынешнюю эпоху над национальными рынками. Производительные силы капиталистического общества давно уже переросли национальные границы. Империалистическая война явилась одним из выражений этого факта. Социалистическое общество должно представлять собою в производственно-техническом отношении более высокую стадию по сравнению с капитализмом. Задаваться целью построения национально-замкнутого социалистического общества значило бы, несмотря на все временные успехи, тянуть производительные силы назад даже по сравнению с капитализмом. Пытаться, независимо от географических, культурных и исторических условий развития страны, составляющей часть мирового целого, осуществить самодовлеющую пропорциональность всех отраслей хозяйства в национальных рынках, значит гоняться за реакционной утопией".

Борьба сталинского руководства за навязывание идеологии "социализма в одной стране" неизбежно принимала форму грязной борьбы против "троцкизма" и в особенности против теории перманентной революции.

В своей автобиографии Моя жизнь Троцкий объяснял политическую психологию того, что он характеризовал как "насквозь филистерскую, невежественную и просто глупую травлю теории перманентной революции":

"Сплетничая за бутылкой, или возвращаясь с балета, один самодовольный чиновник говорил по моему адресу другому самодовольному чиновнику: "у него только перманентная революция на уме". С этим тесно связаны обвинения в неартельности, в индивидуализме, в аристократизме. "Не все же и не всегда для революции, надо и для себя", — это настроение переводилось так: "долой перманентную революцию!" Протест против теоретической требовательности марксизма и политической требовательности революции, постепенно принимал для этих людей форму борьбы против "троцкизма". Под этим флагом шло освобождение мещанина в большевике".

Реакция против Октября 1917 года

Кампания против теории перманентной революции стала необходимым выражением роста национализма в большевистской партии и начала реакции против Октябрьской революции, которая осуществлялась на основе этой теории.

Те, кто, подобно Сталину, осуждали Троцкого в 1924 году за неверие в то, что Россия может построить "социализм в одной стране", с 1905 по 1917 годы осуждали его за утопическую оценку, согласно которой русский пролетариат может прийти к власти раньше рабочих Западной Европы. Россия, утверждали они в то время, была слишком отсталой.

Троцкий понял, что природа Русской революции будет определяться, в конечном счете, не уровнем ее собственного национального экономического развития, а зависимостью России от мирового капитализма и его международного кризиса. В странах, подобных России, с запоздалым капиталистическим развитием, интеграция в мировую экономику и рост рабочего класса сделали невозможным для буржуазии довести до конца решение задач, связанных с буржуазной революцией.

Троцкий следующим образом суммировал свою теорию в статье 1939 года "Три концепции Русской революции": "Полная победа демократической революции в России немыслима иначе, как в форме диктатуры пролетариата, опирающейся на крестьянство. Диктатура пролетариата, которая поставит в повестку дня не только демократические, но также и социалистические задачи, в то же время обеспечит могучий толчок международной социалистической революции. Только победа пролетариата на Западе защитит Россию от буржуазной реставрации и даст ей возможность довести социалистическое строительство до конца".

Отвергая интернационалистские основы этой теории — доказанные опытом Октябрьской революции — сталинское руководство основывалось на националистическом подходе, разделяя мир на различные типы стран, в зависимости от того, обладают ли они предположительно необходимыми предпосылками для социалистического строительства.

Троцкий осуждал этот подход как вдвойне неверный. Он указывал, что развитие мировой капиталистической экономики не только ставит задачу захвата власти рабочим классом в отсталых странах, оно также делает нереализуемым построение социализма в национальных границах в развитых капиталистических странах.

Он писал: "Проект программы забывает основной тезис о несовместимости нынешних производительных сил и национальных границ, из которого вытекает, что высокоразвитые производительные силы являются никак не меньшим препятствием для построения социализма в отдельной стране, как и слаборазвитые, хоть и с другого конца; если последние являются недостаточными для своей базы, то для первых недостаточной оказывается база".

То есть колониальные страны не обладали необходимой экономической/промышленной базой, в то время как в развитых капиталистических странах капиталистическое хозяйство уже вышло за рамки национальных границ. Британия, как указывал Троцкий, из-за развития своих производительных сил нуждалась во всем мире для своего обеспечения сырьем и рынками. Попытка построить социализм в отдельной стране неизбежно обозначала иррациональный экономический регресс.

Социализм в отдельной стране и Китай

Хотя время не позволяет сейчас дать подробное исследование относительно влияния политики "социализма в отдельной стране" на секции Коммунистического Интернационала, я думаю, что необходимо обратиться, хотя бы самым общим образом, к предательству Китайской революции 1925-1927 годов. Это предательство обнаружилось в разгар борьбы Троцкого против реакционной теории Сталина и дало трагическое подтверждение предупреждения о том, что эта теория может привести только к катастрофическим поражениям международного рабочего класса.

В 1930 Троцкий характеризовал эту "вторую" Китайскую революцию как "величайшее событие современной истории после революции в России в 1917 году". Нарастающий подъем революционной борьбы китайского рабочего класса и крестьянства, быстрый рост и политический авторитет китайской Коммунистической партии после ее образования в 1920 году предоставляли Советскому Союзу самую благоприятную возможность прорвать изоляцию и окружение.

Отвергая теорию перманентной революции и воскрешая меньшевистскую теорию "двух стадий" революции в колониальных и полуколониальных странах, сталинское руководство утверждало, что китайский рабочий класс должен подчинить свою борьбу буржуазно-националистическому Гоминьдану, возглавляемому Чан Кайши.

Вопреки оппозиции Троцкого, китайской Коммунистической партии было предписано вступить в Гоминьдан и подчиниться ее дисциплине, в то время как Чан Кайши был избран почетным членом Исполнительного комитета Коминтерна, против чего голосовал один только Троцкий.

Сталинское руководство характеризовало Гоминьдан как "блок четырех классов", состоящий из рабочего класса, крестьянства, мелкой буржуазии и национальной буржуазии.

Позиция Сталина заключалась в том, что Китай еще не созрел для социалистической революции, что у него отсутствует "достаточный минимум" для развития социалистического строительства. Поэтому рабочий класс не мог бороться за политическую власть.

В резолюции Коминтерна, принятой в феврале 1927 года, заявлялось: "Текущий период Китайской революции есть период буржуазно-демократической революции, которая не завершена ни с точки зрения экономической (аграрный переворот и уничтожение феодальных отношений), ни с точки зрения национальной борьбы против империализма (объединение Китая и национальная независимость), ни с точки зрения классовой природы власти (диктатура пролетариата и крестьянства)..."

Троцкий указывал, что все в этой резолюции по Китаю отражает позицию, которую после Февральской революции 1917 года в России занимали меньшевики и большинство руководства большевистской партии — включая Сталина. Они утверждали тогда, что революция не может перескочить через буржуазно-демократическую стадию своего развития и требовали условной поддержки буржуазного Временного правительства. Они выступали против ленинского тезиса, провозглашенного в апреле 1917 года, согласно которому существенные задачи буржуазно-демократической революции могут быть завершены только посредством захвата власти рабочим классом и установления его собственной диктатуры. Этот ленинский тезис они называли "троцкистским".

Сталинское руководство утверждало, что империалистическое угнетение Китая — а, в действительности, всех колониальных и полуколониальных стран — объединяет воедино все классы, от пролетариата до буржуазии, в общей борьбе против империализма, оправдывая их объединение в общую партию.

Против этой идеи Троцкий выдвинул утверждение, что борьба против империализма, обладающего мириадами связей с местной буржуазией, только усиливает классовую борьбу. "Борьба против империализма именно из-за его экономической и военной мощи требует могучего напряжения сил из самой толщи китайского народа, — писал он. — Но все, что ставит на ноги угнетенные и эксплуатируемые массы тружеников, толкает национальную буржуазию к открытому блоку с империалистами. Классовая борьба между буржуазией и массами рабочих и крестьян не ослабевает, а, напротив, обостряется империалистическим угнетением до точки кровавой гражданской войны в каждом серьезном конфликте".

Сталин смог навязать в Китае меньшевистскую политику — против воли китайской Коммунистической партии, которой предписывалось сдерживать рабочих в городах, а также аграрную революцию в деревне. В конечном счете, ей было приказано разоружиться перед армией Чан Кайши. Результатом стало убийство 20 тысяч коммунистов и рабочих в результате резни, которую устроила эта армия 12 апреля 1927 года в Шанхае.

Сталинское руководство тогда утверждало, что эта резня только подтверждает их линию и что Чан Кайши представляет только буржуазию, а не "девять десятых" Гоминьдана, состоявших из рабочих и крестьян, настоящим вождем которых был провозглашен Ван Цзинвей, который возглавлял "левое" правительство Гоминьдана в Ухани, которому Компартии снова было приказано подчиниться. В июле 1927 года, после того как Ван достиг соглашения с Чан Кайши, он также устроил резню рабочих и коммунистов подобно тому, как это было в Шанхае.

Стоит отметить, что это руководство "левого" Гоминьдана — провозглашенное Сталиным главой "революционно-демократической диктатуры" — продолжало превращаться в руководство марионеточного режима в зоне японской оккупации в Нанкине.

В явной попытке скрыть катастрофические последствия оппортунизма Коминтерна в Шанхае и Ухани, Сталин утверждал, что Китайская революция находится все еще на подъеме, и санкционировал авантюристическое восстание в Кантоне, которое завершилось еще одной резней.

Результатом стало физическое уничтожение китайской Коммунистической партии и потеря того, что представляло собой наиболее многообещающую возможность после 1917 года.

Оппортунизм сталинского руководства в Китае основывался на концепции, согласно которой успех Гоминьдана послужит противовесом империализму и поэтому даст Советскому Союзу передышку

для реализации плана построения "социализма в отдельной стране".

Однако антимарксистская и оппортунистическая политика в Китае обозначала взгляд, выходящий за пределы националистической теории социализма в отдельной стране как таковой. Примененный в Китае, этот метод анализировал национальную революцию в изоляции от мировой революции. Он, таким образом, с одной стороны, рассматривал Китай в качестве страны, недостаточно зрелой для социализма, а, с другой стороны, приписывал национальной буржуазии и самой форме национального государства исторически прогрессивную роль.

Троцкий отвергал обе эти концепции, утверждая, что характер Китайской революции определялся мировым развитием капитализма, которое, как в России в 1917 году, делало взятие власти рабочим классом единственным средством разрешения национально-демократических задач революции.

Предупреждения Троцкого о последствиях политики "социализма в отдельной стране" подтвердились, но, как он предупреждал тех представителей Левой оппозиции, которые считали это смертельным поражением для Сталина, объективное воздействие поражения в Китае на массы советских рабочих только усилило власть бюрократии. После этого поражения он сам был исключен из партии в ноябре 1927 года, а несколькими месяцами позже его выслали в Алма-Ату недалеко от русско-китайской границы.

Политическое значение того, что сталинско-бухаринская перспектива "социализма в отдельной стране" была принята в качестве ориентации Коминтерна, а также факт того, что это сопровождалось кампанией против перманентной революции и репрессиями против Троцкого и его единомышленников, — смысл всего это был хорошо понят наиболее сознательными в классовом отношении органами печати мировой буржуазии.

Так, New York Times опубликовала в июне 1931 года специальный репортаж своего бесподобного московского корреспондента Уолтера Дюранти (Walter Duranty), где утверждалось: "Существенной чертой "сталинизма", которая резко определяет его превосходство и отличие от ленинизма... это то, что он искренне нацелен на успешное установление социализма в отдельной стране без стремления к мировой революции".

"Значение этой догмы, которая играла преобладающую роль в жестокой полемике со Львом Троцким... невозможно переоценить. Это по преимуществу сталинский "лозунг", и он наклеивает ярлык еретиков или "пораженцев" на всех коммунистов, которые отказываются принять его в России или за ее границами".

Дюранти продолжает: "Теория "советской социалистической самодостаточности", как ее можно назвать, включает определенную степень интереса к мировой революции — может быть, не сознательно, но под давлением обстоятельств. Сталинская мобилизация России категорически требует трех вещей: концентрации всех усилий, экономии каждой копейки и мира. Это не оставляет кремлевскому режиму времени, денег или энергии для "красной пропаганды" за границей, которая, между прочим, является возможной причиной войны, и будучи силой социального разрушения, должна фатально противостоять пятилетнему плану, который является силой социального строительства".

Подобным же образом французская газета Le Temps комментировала двумя годами позже: "После удаления Троцкого, который со своей теорией перманентной революции представлял действительную международную опасность, советские правители, возглавляемые Сталиным, придерживались политики построения социализма в отдельной стране без ожидания проблематичной революции в остальном мире".

Газета советовала французскому господствующему классу не относиться слишком серьезно к революционной риторике сталинской бюрократии.

Троцкий в это время предлагал создать "белую книгу", в которой были бы собраны все одобрения такого рода "социализма в отдельной стране" со стороны буржуазии, и "желтую книгу", включающую заявления о симпатии и поддержки со стороны социал-демократов.

Через восемь десятилетий значение борьбы между теорией перманентной революции и теории социализма в отдельной стране стало очевидно. Точные и дальновидные предупреждения Троцкого о том, что попытка отделить социалистическое развитие Советского Союза от международных событий и мировой революции может привести только к катастрофе, подтвердилась перечерчиванием карты мира и огромным обнищанием трудящихся бывшего СССР после 1991 года.

Кроме годовщины раскола в МКЧИ [с руководством британской Рабочей Революционной партии в 1986 году], 2005 год также знаменует двадцатую годовщину начала перестройки Михаила Горбачева. Эта политика стала завершением предательства Октябрьской революции сталинизмом. Прячась за частоколом марксистских слов, бюрократия долгое время рассматривала социализм в действительности не как программу революционного свержения капитализма, а, напротив, как средство развития национального хозяйства, которое являлось основой ее собственных привилегий.

Именно ради защиты этих привилегий она повернулась к политике капиталистической реставрации, что обернулось для советского народа катастрофой мирового исторического масштаба. Одним из наиболее ярких свидетельств этого стало падение численности населения — за последние десять лет население одной только России сократилось на 9,5 миллионов человек, несмотря на то, что многие тысячи русских вернулись из бывших советских республик. Число бездомных детей сегодня намного больше, чем в самые худшие дни гражданской войны или после Второй мировой войны.

Ликвидация сталинистской бюрократией СССР — реакция на растущее давление глобально интегрированного капитализма на национально изолированную советскую экономику — стала выражением не краха социализма или марксизма, а, напротив, провала попытки сталинской бюрократии установить изолированное, самодостаточное национальное хозяйство. Иными словами, окончательно провалилась перспектива социализма в отдельной стране.

В ходе борьбы, которую Троцкий вел против теории социализма в отдельной стране, был выработан глубокий анализ причин реакции против Октября и значения этой реакции для международного рабочего класса. Этот анализ является ключевым для выработки всесторонней программы построения мировой партии социалистической революции.

Защита Троцким теории перманентной революции и основная идея этой теории, согласно которой мировое хозяйство и мировая политика образуют объективную основу для революционной стратегии, и сегодня представляют собой теоретический краеугольный камень международной перспективы Международного Комитета Четвертого Интернационала.