31 августа 1997 года Диана Спенсер, принцесса Уэльская, погибла в автокатастрофе в Париже вместе со своим спутником Доди аль-Файедом и водителем Анри Полем. За похоронами, которые транслировались по телевидению 6 сентября, по некоторым подсчетом наблюдало 32,1 миллиона человек, что стало одним из самых высоких показателей за всю историю Соединенного Королевства. Мировая телевизионная аудитория оценивалась в 1 миллиард человек, а в самом Лондоне на улицы вышел миллион человек, чтобы посмотреть на государственную церемонию похорон.
Шумиха, разразившаяся вокруг похорон Дианы, обнажила скрытый до того момента конституционный кризис, бушевавший вокруг королевской семьи почти два десятилетия. Далекая от того, чтобы быть неуместным средневековым пережитком, монархия служит одним из ключевых бастионов классового правления в Британии. Правящий класс опирался на Дом Виндзоров в двух основных функциях: идеологическую — как на символ национального единства и средоточие патриотизма; и политическую — как на последнюю линию обороны и источник власти самого капиталистического государства, особенно во время кризиса.
В условиях растущей социальной поляризации и классовой напряженности в Британии — самой неравноправной в экономическом отношении из крупнейших капиталистических стран после США, — в правящем классе возникло беспокойство, что монархия, да и вся многовековая государственная структура, перестали исполнять возложенную на них роль.
Правящий класс стремился преобразовать институт монархии в направлении, которое обозначилось в карьере самой Дианы, — голливудизации королевской семьи, когда народные массы бомбардируются гламурными образами событий из жизни знаменитостей в качестве противоядия от возрастающих трудностей их собственной жизни.
Смерть Дианы обострила этот процесс. На королевскую семью было оказано беспрецедентное общественное давление. Пресса разжигала открытую враждебность по отношению к принцу Чарльзу, наследнику престола, с которым Диана развелась в 1996 году, и даже к королеве Елизавете II из-за их якобы равнодушия к общественности, оплакивающей Диану.
Потребовалось вмешательство премьер-министра от Лейбористской партии Тони Блэра, чтобы реабилитировать королевскую семью в глазах общественности и подтолкнуть ее членов в желаемом направлении. Капиталистическая пресса недвусмысленно признала весь этот эпизод победой тех, кто стремился изменить монархию в соответствии с правыми популистскими принципами, что должно было прикрыть политику новых лейбористов по демонтажу остатков послевоенного государства всеобщего благосостояния. Перестройка монархии все более откровенно увязывалась с другими изменениями в государственном устройстве, направленными на превращение его в более действенный инструмент господствующего класса.
Диана не была великим художником или ученым, гуманитарным или политическим лидером. Она была аристократкой-мультимиллионером, которая после смерти в гораздо большей степени, чем при жизни, была поставлена на службу британскому империализму.