Jelena Subotic, Yellow Star, Red Star. Holocaust Remembrance after Communism [Елена Суботич, Желтая звезда, красная звезда. Память о Холокосте после коммунизма], Cornell University Press 2019.
Во всем мире пандемия коронавируса обострила стремление буржуазии к авторитарным формам правления и крайне правой политике. В этих условиях борьба с возрождением фашизма, которую Международный Комитет Четвертого Интернационала (МКЧИ) ведет последние шесть лет, приобретает все большее политическое значение.
В новой книге политолога Елены Суботич (Университет штата Джорджия) рассматривается связь между криминализацией коммунизма в Хорватии, Сербии и Литве и легитимизацией фашизма после падения сталинистских режимов в 1989 году. Несмотря на фатальные недостатки, связанные с уравниванием сталинизма с коммунизмом и нежеланием автора обсуждать социальный характер реставрации капитализма, книга содержит ценный материал, демонстрирующий тесную связь между капиталистической контрреволюцией и подъемом фашистских сил.
Суботич сосредотачивает свое внимание на событиях в бывшей Югославии и Литве, которая ранее была частью Советского Союза. Как в бывшей Югославии, так и в Восточной Европе гитлеровские нацисты оказались в состоянии мобилизовать местные фашистские силы и опереться на их поддержку в своей войне против Советского Союза и коммунистического партизанского движения, а также в деле преследования евреев, цыган и других меньшинств. В Хорватии и Сербии создание национальных государств на почве реставрации капитализма и югославских войн 1990-х годов сопровождалось систематической пропагандой тех же самых фашистских сил, которые сотрудничали с нацистами во время Второй мировой войны.
Нацисты вторглись в Югославию 1 апреля 1941 года, за несколько месяцев до начала войны на уничтожение против Советского Союза 22 июня 1941 года. В Сербии националистическая армия четников («Югославская армия»), хотя формально и была связана с западными союзниками [по антигитлеровской коалиции] до 1943 года, начала сотрудничать с Вермахтом уже осенью 1941 года. Она сыграла решающую роль в борьбе с партизанским движением против фашистской оккупации и помогала управлять лагерем смерти Саймиште (Земун) под Белградом, где тысячи евреев были убиты в газовых фургонах. Таким образом, Сербия стала второй страной в Европе после Эстонии, которая к августу 1942 года была объявлена «judenfrei» [«свободной о евреев»] и свободной от «цыган». Менее 5 тысяч сербских евреев пережили войну.
Коллаборационистское сербское правительство Милана Недича одобряло геноцид еврейского населения. В 1942 году Недич заявил: «Благодаря оккупантам мы освободились от евреев, и теперь нам предстоит избавиться от других аморальных элементов, стоящих на пути духовного и национального единства Сербии» (цитируется на стр. 52-3).
После 1989 года сербское государство объявило преступным коммунистическое движение сопротивления против нацистов и четников и в то же время реабилитировало Недича. В учебниках истории четников теперь называют «национал-патриотами» и «правым антифашистским движением».
В Хорватии восхваление профашистских усташей приняло еще более ошеломляющие масштабы. Движение усташей создало в 1941 году Независимое государство Хорватия (НГХ) и организовало широкую систему лагерей, которая включала 26 концентрационных лагерей и лагерей смерти. Среди них был лагерь Сисак (Sisak), единственный лагерь для беспризорных детей в Европе во время Второй мировой войны, где, по имеющимся оценкам, погибло 1600 детей. Самым известным лагерем усташей был Ясеновац, также прозванный «балканским Освенцимом».
По данным американского Мемориального музея Холокоста, режим усташей убил в Ясеноваце от 77 до 99 тысяч человек, в том числе от 45 до 52 тысяч сербов, до 20 тысяч евреев, 20 тысяч цыган и до 12 тысяч политических и религиозных противников НГХ. Усташи и нацисты потерпели поражение от партизанского движения, которое возглавлял Тито.
Почти сразу же после распада Югославии вновь созданное хорватское государство приступило к криминализации партизанского движения против усташей. Улицы, школы и общественные здания почти в одночасье были переименованы в честь известных хорватских деятелей НГХ — вместо известных партизан и коммунистических лидеров. Монументы еврейским жертвам и партизанскому движению были разрушены и осквернены. Это включало в себя подрыв монумента в Ядовно в 1991 году. Учебники истории в школах открыто прославляют усташей.
Суботич признает, что присоединение этих государств к ЕС способствовало дальнейшему развитию этой практики и обеспечило основу для ее расширения. В частности, она обращает внимание на уравнивание преступлений «коммунизма» и фашизма в Пражской декларации ЕС 2008 года, которая послужила средством поощрения ультраправых тенденций.
В Юго-Восточной Европе лагерь смерти Ясеновац стал центром этого ревизионизма. В поддержанной правительством кампании Ясеновац стал изображаться как лагерь, который был совершенно безвреден при власти усташей, но затем якобы был превращен в фабрику смерти при Тито. Министр культуры Хорватии Златко Хасанбегович, бывший член «Хорватской чистой партии права», продолжающей традиции усташей, отрицал, что это был лагерь смерти. Он также назвал победу партизан-антифашистов во Второй мировой войне «самым большим поражением в истории Хорватии» (137).
Аналогичные события происходили в Литве, которая ранее была частью Советского Союза. Во время Второй мировой войны примерно 95 процентов литовской еврейской общины было истреблено, что является самым высоким показателем во всей Европе. Это было не в последнюю очередь связано с массовым участием в этих преступлениях литовских националистов и фашистов, которые были яростными антисемитами. Для них нацистская оккупация была подходящей возможностью уничтожить как еврейское население, а также бороться с угрозой социальной революции. В своем предвоенном манифесте Литовский фронт активистов (ЛФА) заявил, что, «восстановив новую Литву, [ЛФА] полон решимости провести немедленную и фундаментальную чистку литовской нации и ее земли от евреев, паразитов и монстров» (цитируется на стр. 155).
Подобно Организации украинских националистов (ОУН-Б) на Украине, ЛФА начал массовые убийства евреев еще до прихода германского Вермахта. Позже многие его подразделения были реорганизованы немцами в полицейские батальоны, которым было поручено уничтожение литовских евреев. Айнзатцгруппы СС, совершавшие массовые расстрелы евреев и коммунистов, также сотрудничали с литовской полицейской службой безопасности. В Понарском лесу были убиты, по меньшей мере, 72 тысячи евреев. Уже в декабре 1941 года командир 3-й Айнзацкоманды Карл Йегер докладывал, что задача «очистить Литву от евреев» «практически выполнена» благодаря «сотрудничеству литовских партизан и гражданской власти» (158).
Сразу после распада Советского Союза новый литовский правящий класс, выросший из сталинистской бюрократии, сделал реабилитацию и прославление этих сил приоритетом государственной политики. Одним из первых шагов нового парламента была реабилитация литовцев, осужденных в советское время за сотрудничество с нацистами. Йонас Норейка, подписавший приказ о депортации евреев, был провозглашен национальным героем. Литовское правительство развивает нарратив «двойного геноцида», который оправдывает литовский коллаборационизм в проведении Холокоста в качестве вполне понятного ответа на предполагаемый «геноцид», совершенный против литовцев «евреями-коммунистами» в 1940–41 годах.
Этот антисемитский фантазм об иудо-коммунизме, который занимал также центральное место в нацистской идеологии, теперь доминирует в официальных упоминаниях о войне в Литве. Литовское правительство также инициировало несколько судебных процессов над теми, кто пережил Холокост и присоединился к советскому партизанскому движению. В 2007 году литовская прокуратура начала расследование в отношении известного историка Холокоста в Советском Союзе Ицхака Арада за «военные преступления», которые он якобы совершил в рядах советских партизан против литовских националистических войск. Ведущие литовские газеты клеветали на него, называя его «штурмовиком НКВД». Аналогичное дело было возбуждено против Рахили Марголис и Фани Бранцовской, которые также бежали от нацистского геноцида, присоединившись к советским партизанам.
Материал, собранный Суботич, представляет собой несокрушимый обвинительный приговор итогам реставрации капитализма после 1989–1991 годов и состоянию европейской политики в целом. Однако сама она явно не хочет, чтобы этот вывод был сделан, и избегает на протяжении всей своей книги использования таких понятий, как «капитализм» и «империализм».
Она не делает никаких попыток сколько-нибудь внятно разобраться в социально-политическом характере как сталинистских режимов, так и реставрации капитализма в 1989–1991 годах. Хотя Суботич правильно подчеркивает правый подтекст криминализации коммунизма, сама она не проводит различия между сталинизмом и коммунизмом. Это делает ее уязвимой для ультраправых нарративов, с которыми она не согласна, поскольку они тоже опираются прежде всего на ложное уравнивание сталинизма и коммунизма. В результате обсуждение ею темы Литвы включает в себя множество формулировок, которые едва ли могут быть охарактеризованы иначе, чем апологетические. Так, она пишет, что нарратив о «двойном геноциде» был «для литовцев... единственным способом осмыслить их историю двадцатого века». Это и преуменьшает и затушевывает суть того, что имело место быть.
То, что произошло в СССР и деформированных рабочих государствах Восточной Европы и Югославии в конце 1980-х и начале 1990-х годов, не было, как предлагает Суботич, неким ущербным движением в сторону демократии. Эго было завершением сталинистской контрреволюции против Октября 1917 года. Исторический ревизионизм и реабилитация фашистских традиций восточноевропейской буржуазии явились неотъемлемой составляющей этого процесса.
Реставрация капитализма берет свое начало в националистическом предательстве Октябрьской революции на почве «социализма в одной стране», что было прямым отрицанием интернациональной и марксистской программы мировой социалистической революции, лежавшей в основе 1917 года. В межвоенный период сталинистские предательства рабочего движения и пропаганда национал-оппортунизма имели разрушительные последствия для социалистической революции в Европе, способствовали приходу Гитлера к власти и началу Второй мировой войны.
В 1930-е годы Большой террор Сталина стал самым масштабным массовым убийством революционеров и социалистов, которое когда-либо видела история. Среди его жертв были тысячи советских троцкистов, почти все руководство и кадры большевистской партии Октября 1917 года, а также значительная часть руководства и рядового состава коммунистических партий Югославии, Польши, Литвы и других стран Восточной Европы. Лев Троцкий, лидер марксистской оппозиции сталинизму и основатель Четвертого Интернационала, был убит в 1940 году. Эти преступления породили массовую дезориентацию в международном рабочем классе и сыграли ведущую роль в обезглавливании рабочего класса в революционных боях середины 1940-х годов.
Красная армия и партизаны Югославии смогли изгнать нацистов и местных фашистов к 1943–1944 годах не благодаря сталинскому режиму, а вопреки ему. Массовая борьба рабочего класса против фашизма и капитализма развернулась в 1942 году, когда в Польше, Чехословакии и Югославии начались массовые оккупации фабрик рабочими. Вся Греция была охвачена жестокой гражданской войной. Однако отсутствие революционного руководства позволило сталинистам задушить эти движения, создав условия для стабилизации капитализма в мировом масштабе.
Сталинистская бюрократия перешла к национализации частной собственности в Восточной Европе только к 1947–1948 годах, столкнувшись с огромным давлением со стороны империализма. Однако главным ее приоритетом оставалось подавление независимого массового революционного движения рабочего класса против капитализма, что также угрожало политической революцией советского рабочего класса против господства бюрократии в СССР. Режимы, созданные на этой основе, были деформированными рабочими государствами. В Югославии Коммунистическая партия Тито, пришедшая к власти в результате массового социалистического революционного движения, создала деформированное рабочее государство. Подобно бюрократии СССР и Восточной Европы, она оставалась приверженной программе «социализма в одной стране», пытаясь балансировать между интересами советской бюрократии и империализма.
К концу 1980-х годов эти режимы оказались на грани краха, и бюрократия, опасаясь политической революции рабочего класса, двинулась в сторону полной интеграции в мировую капиталистическую систему. Как и предсказывал Троцкий в своей книге Преданная революция, этот процесс повлек за собой трансформацию бюрократии в новый правящий класс и уничтожение всех социальных завоеваний, связанных с революцией 1917 года. Политически и идеологически реставрация влекла с собой возвращение буржуазии Юго-Восточной и Восточной Европы к историческим традициям крайнего национализма и фашизма, а также тесное сотрудничество с империализмом.
Югославия явилась особенно ярким примером этого процесса. В своем стремлении к реставрации бюрократия систематически пропагандировала этнический национализм и апеллировала к империализму. Результатом стало десятилетие этнических расправ, гражданских войн и бомбардировок НАТО, которые стоили жизней десятков тысяч людей. Именно на этом историческом и социальном базисе фальсификация истории и пропаганда фашистской идеологии заняли центральное место в политике этих новых буржуазных государств.
Ничего из этого не упоминается в книге. Более того, Суботич упускает из виду огромную роль германского государства и буржуазии в процессе реабилитации фашизма и исторического ревизионизма. В действительности, немецкие правые интеллектуалы и политики предвидели, поощряли и затем использовали крайне правые тенденции в Восточной Европе для дальнейшей реабилитации нацизма.
Немецкий историк Эрнст Нольте в 1980-х годах, еще до событий 1989–1991 годов, выдвинул аргумент, согласно которому преступления нацистов были легитимным ответом на «процессы насилия» русской революции. Аргумент Нольте о том, что Освенцим был не чем иным, как ответом на «насилие», якобы развязанное русской революцией, был лишь вариацией фашистского тезиса, подробно проанализированного Суботич. Согласно этому тезису, нацизм и фашизм в широком смысле был легитимной и необходимой реакцией на подъем коммунизма.
Хотя фальсификации Нольте были отвергнуты историками того времени, разрушение ГДР и «воссоединение» Германии в 1990 году дали мощный импульс возрождению немецкого милитаризма. Распад Югославии послужил предлогом для первой немецкой военной интервенции со времени окончания Второй мировой войны, сначала в события в Хорватии, а затем — в Косово. В 1998 году известный немецкий писатель Мартин Вальзер в своей широко публиковавшейся речи заявил, что следует положить конец использованию «Освенцима» в качестве «моральной дубинки» против Германии, и выступил против возведения монумента в память о Холокосте в Берлине. Вскоре после этого в конце 1990-х годов была закрыта крупная выставка, посвященная преступлениям Вермахта в годы Второй мировой войны. В 2000 году Нольте была присуждена премия Аденауэра, даваемая Фондом Германии (Deutschland-Stiftung), который имеет тесные связи с правящим Христианско-демократическим союзом (ХДС).
Пражская декларация 2008 года, в которой содержался призыв к «общеевропейскому осуждению и просвещению в отношении преступлений коммунизма», стала важным шагом на пути к официальной легитимизации взглядов Нольте. Суботич называет это легитимизацией крайне правой политики со стороны правительств Литвы, Венгрии, Хорватии и Сербии. Однако она не обсуждает содержание того, о чем идет речь, равно как и факт того, что одним из инициаторов этой декларации был Йоахим Гаук, первый управляющий архивами «Штази» [министерства госбезопасности ГДР], который вскоре после этого стал президентом Германии и сыграл важную роль в возрождении немецкого милитаризма.
Декларация призывала «признать, что многие преступления, совершенные во имя коммунизма, должны рассматриваться как преступления против человечности, служащие предупреждением для будущих поколений, точно так же как нацистские преступления были оценены Нюрнбергским трибуналом». Она предлагала «пересмотреть и изменить европейские учебники истории с тем, чтобы дети учились и были предупреждены о коммунизме и его преступлениях так же, как их учили оценивать нацистские преступления». Заявления о поддержке этой декларации были сделаны от лица Николя Саркози, тогдашнего президента Франции, бывшего премьер-министра Великобритании Маргарет Тэтчер и тогдашнего советника президента США по национальной безопасности Збигнева Бжезинского.
С 2014 года немецкая буржуазия все более агрессивно проводит политику ремилитаризации. Это идет рука об руку с систематическим историческим ревизионизмом в отношении преступлений нацистского режима. На Мюнхенской конференции по безопасности в январе 2014 года Йоахим Гаук заявил, что необходимо положить конец военной сдержанности Германии. Спустя всего несколько недель в Киеве было создано прозападное правительство, пришедшее к власти посредством переворота, возглавлявшегося фашистами и поддержанного Германией и США. В то же время правоэкстремистский профессор Йорг Баберовски из Берлинского университета имени Гумбольдта заявил журналу Der Spiegel, что «к Нольте были несправедливы», что он был «исторически прав», и что Гитлер не был «жестоким».
Все эти события сопровождались соучастием, молчанием и самоуспокоенностью со стороны ученых США и Германии, к настроениям и тенденциям которым Суботич, в конечном счете, приспособляется. Иначе нет никакой возможности объяснить, почему Суботич избегает признавать, насколько тот же самый крайне правый исторический ревизионизм, который она критикует применительно к Восточной Европе, был легитимирован и сал общепринятым в американских и немецких академических кругах. В нескольких местах своей книги она благосклонно цитирует американского профессора Тимоти Снайдера (Йельский университет), который стал одним из самых известных сторонников государственного переворота 2014 года на Украине из академической среды. Его книга К ровавые земли (Bloodlands — 2010) возродила и легитимизировала ту самую идею, приравнивающую коммунизм с фашизмом, которую Суботич критикует применительно к Хорватии или Литве — факт, который вряд ли мог остаться незамеченным для нее самой.
Обобщая, следует сказать, что хотя книга Желтая звезда, красная звезда дает ценный материал по поводу возрождения фашистских сил, те, кто заинтересован в подлинном понимании этих тенденций и борьбе с ними, должны обратиться к изучению обширного наследия борьбы МКЧИ против сталинистской контрреволюции и исторического ревизионизма.
Читайте: Кристоф Вандрайер, Почему они снова здесь? Историческая фальсификация, политический заговор и возвращение фашизма в Германии, — от издательства Mehring Books.