10 февраля 1918 года Лев Троцкий, глава большевистской делегации на мирных переговорах в Брест-Литовске, которые велись с представителями Центральных держав (Германия, Австро-Венгрия, Османская империя, Болгария), заявил, что советская делегация считает войну законченной, но находит условия мирного договора, выдвигаемые германо-австрийской стороной, неприемлемыми.

В своем заявлении на конференции он сказал:

«Мы выводим нашу армию и наш народ из войны. Наш солдат-пахарь должен вернуться к своей пашне, чтобы уже нынешней весной мирно обрабатывать землю, которую революция из рук помещиков передала в руки крестьянина. Наш солдат-рабочий должен вернуться в мастерскую, чтобы производить там не оружия разрушения, а орудия созидания…

Мы отказываемся санкционировать те условия, которые германский и австро-венгерский империализм пишет мечом на теле живых народов. Мы не можем поставить подписи русской революции под условиями, которые несут с собой гнет, горе и несчастья миллионам человеческих существ».

Вопрос подписания советским правительством мирного договора с Германией и ее союзниками на самых тяжелых условиях стал предметов острых споров в большевистском руководстве.

В условиях, когда революция в Германии не выглядела делом непосредственной повестки дня, а русская армия была полностью недееспособна, Ленин недвусмысленно выступал за подписание договора. «Левые» во главе с Бухариным стояли за продолжение «революционной войны» любой ценой.

Позиция Троцкого заключалась в том, чтобы затягивать переговоры как можно дольше — всячески способствуя в это время усилению оппозиции в Германии и Австрии, — и подписать договор только «под штыками. Картина будет ясна всему миру». Его позиция была, в конечном итоге, принята большевиками. В Петрограде ЦИК Советов единогласно одобрил «действия своих представителей в Брест-Литовске».

16 февраля ближе к полуночи Германия объявила о том, что рассматривает себя в состоянии войны с Россией. Немецкие армии начали наступление, и 3 марта большевики подписали мирный договор.