Дорогая госпожа Вейсман,

Настоящее письмо представляет собой формальную просьбу, чтобы Вы полностью, безоговорочно и публично отказались от фальшивых заявлений, бросающих тень на Международный Комитет Четвертого Интернационала и адвоката Алана Гельфанда (Alan Gelfand), которыми Вы заканчиваете вторую часть Вашей статьи в журнале Critique: Journal of Socialist Theory под названием «Марк “Этьен” Зборовский: Портрет обмана» [1].

Заявления, которые мы оспариваем, находятся в разделе «Постскриптумы». Речь идет не просто об ошибочных утверждениях, сделанных неумышленно, хотя и вызывающих чувство сожаления. Вовсе нет, они содержат намеренное искажение фактов и откровенную ложь.

Вы используете клевету, чтобы дискредитировать начатое Международным Комитетом в 1975 году расследование о проникновении агентов сталинистской тайной полиции, ГПУ-НКВД, в ряды Четвертого Интернационала. Это расследование, известное под названием Безопасность и Четвертый Интернационал (Security and the Fourth International,), до сего дня является наиболее детальным описанием той роли, которую сыграли сталинские агенты в убийстве ведущих деятелей Четвертого Интернационала и, в конечном итоге, самого Льва Троцкого. Две статьи, опубликованные Вами в журнале Critique — в той мере, в какой они опираются на факты, — основаны на исследовании, проделанном Международным Комитетом 40 лет тому назад, хотя и не ссылаются на него формально. Ваше молчание по поводу того, что Вы опираетесь на новаторский характер расследования Безопасности и Четвертого Интернационала, представляет собой акт интеллектуального плагиата.

Особенно низменно выглядит Ваше нападение на Алана Гельфанда и на судебный иск, поданный им против американской Социалистической рабочей партии (СРП — Socialist Workers Party) в 1979 году. Ведь этот иск привел к раскрытию документов — как, например, расшифровки допроса большим жюри [судебной коллегией присяжных] агента ГПУ Сильвии Колдуэлл, известной также под фамилиями Каллен, Франклин и Докси [Sylvia Caldwell aka Callen, Franklin and Doxsee], — которыми широко пользуются историки в изучении преступных действий советской тайной полиции [2].

Бесчестный и злобный характер Вашего «постскриптума» становится ясным из того факта, что Вы скрываете политические побуждения, которыми мотивируется Ваше нападение на Международный Комитет и на Гельфанда. Вслед за постскриптумом в журнале следует «Заявление о раскрытии информации», в котором говорится: «Автор не затронул какого-либо потенциального конфликта интересов» [3]. Вы виновны, г-жа Вейсман, в публикации этого ложного заявления, целью которого является стремление преднамеренно скрыть важную информацию от читателей журнала.

Ваша враждебность к расследованию Безопасность и Четвертый Интернационал неразрывно связана с Вашей принадлежностью к определенному политическому течению. В течение 40 лет Вы активно вовлечены в политическую жизнь паблоистского движения, и все это время Вы выступали против расследования, посвященного вопросу о проникновении ГПУ в Четвертый Интернационал и обстоятельствам убийства Троцкого, которое проводил Международный Комитет. Вы являетесь членом организации «Солидарность», сформированной по большей части из бывших членов СРП, и в 1986 году вошли в редакционную коллегию журнала этой организации Against the Current (Против течения). Многие из Ваших ближайших политических друзей выступали с осуждением Безопасности и Четвертого Интернационала, называя это расследование «кампанией клеветы». Лично Вы, г-жа Вейсман, никогда не оспаривали заявления Социалистической рабочей партии, когда та расхваливала Сильвию Франклин как «примерного товарища», и Вы соглашались с СРП, когда та характеризовала попытки разоблачить и обнажить проникновение в ряды Четвертого Интернационала агентов государственных структур как «натравливание на агентов» и «паранойю».

Частным образом Вы распространяли ложь относительно расследования Международного Комитета, назвав в 1996 году Безопасность и Четвертый Интернационал «мусором» в письме к покойному Альберту Глотцеру (Albert Glotzer), одному из основателей Социалистической рабочей партии США. Вас больше всего беспокоит, что Безопасность и Четвертый Интернационал читают авторитетные историки. Ссылаясь на работу известного советского историка, Вы написали Глотцеру: «То, что беспокоит меня в книге Волкогонова, в главе об убийстве Троцкого, это то, что он основывает свою работу не только на Судоплатове, но, что еще хуже, на американских последователях Хили (или Норта) из “Дела Гельфанда”» [4]. Судоплатов, как Вам известно, был одиозным киллером ГПУ, сыгравшим центральную роль в подготовке убийства Троцкого. То, что Вы считаете «последователей Норта» «даже хуже», чем киллера ГПУ-НКВД, выявляет не только глубину Вашей субъективной ненависти к Международному Комитету, но и политическое мировоззрение, стоящее за Вашим проектом относительно Зборовского.

Вы скрываете от своих читателей факт того, что Вы поддержали исключение Алана Гельфанда из рядов Социалистической рабочей партии за выдвинутое им требование, чтобы СРП осудила свою защиту Сильвии Колдуэлл и Джозефа Хансена, ведущего члена этой организации, и чтобы СРП ответила на документы, опубликованные Международным Комитетом, которые разоблачили ее собственные тайные связи с ГПУ и американским ФБР в 1930-е и 1940-е годы. Вы, г-жа Вейсман, до сих пор поддерживаете и продолжаете прикрывать попытки СРП в 1981-1983 годах блокировать и предотвратить попытки Алана Гельфанда вынудить Сильвию Колдуэлл и Марка Зборовского дать под присягой показания о своей смертоносной деятельности внутри троцкистского движения.

Ваше фальшивое «Заявление о раскрытии информации» не только дискредитирует Ваши нападки на МКЧИ и Алана Гельфанда. Оно также поднимает серьезный вопрос о сути и цели Вашего исследования по поводу деятельности Марка Зборовского в качестве агента в Четвертом Интернационале. В свете бесчестного характера «Постскриптума», подозрительным представляется весь Ваш проект относительно Зборовского. Подзаголовок Вашей статьи о Зборовском, «Портрет обмана», можно с полным правом применить в качестве описания Ваших собственных усилий.

Рассмотрим детально Ваш постскриптум. Вот текст заключительного абзаца:

«В 1979 году члены Рабочей Лиги [Workers League], американские сторонники британской Социалистической рабочей лиги [Socialist Labor League] Джерри Хили [Gerry Healy] и Международного Комитета Четвертого Интернационала, выяснили, где живет Зборовский в Сан-Франциско и провели пикет у его дома. Эта организация начала странную, сектантскую кампанию клеветы против Джозефа Хансена, лидера американской Социалистической рабочей партии, работавшего одним из секретарей Троцкого на улице Вены в Койоакане — предместья Мехико. В ходе печально известного “дела Гельфанда”, названного по имени адвоката Алана Гельфанда, подавшего судебный иск против СРП и Джозефа Хансена, Рабочая Лига выдвинула обвинение, будто главные руководители СРП являются агентами ФБР, и что Джозеф Хансен являлся агентом ФБР и ГПУ. Дело было поверхностным и беспочвенным, но оно предоставило организации Хили повод для газетных сенсаций. Значение этой истории для нашей работы в том, что Гельфанду в апреле 1982 года удалось заставить Зборовского дать показания под присягой. Зборовский перехитрил Гельфанда и его адвоката, отказавшись сообщить что-либо иное, кроме установления места и даты своего рождения и факта отсутствия или присутствия у него братьев и сестер. Дело это было, в конце концов, закрыто. Зборовский снова показал себя мастером ничего не раскрывать, апеллируя к Пятой (поправке конституции США) и выставив дураками допрашивавших его лиц» [5].

По существу каждая фраза этого абзаца состоит из фактических неточностей, уловок, отвлекающих внимание от подлинных событий и вопросов, полуправды и открытой лжи.

1. «В 1979 году члены Рабочей Лиги, американские сторонники британской Социалистической рабочей лиги Джерри Хили и Международного Комитета Четвертого Интернационала, выяснили, где живет Зборовский в Сан-Франциско и провели пикет у его дома».

Из-за своей небрежности и злобы Вы не в состоянии изложить даже самые элементарные факты. Рабочая Лига узнала адрес Зборовского в Сан-Франциско не в 1979, а в 1975 году. Разница в четыре года искажает описание событий, которые вынудили Алана Гельфанда после его исключения из Социалистической рабочей партии в январе 1979 года подать иск против СРП. Рабочая Лига вовсе не пикетировала жилище Зборовского. По поручению Международного Комитета в августе 1975 года я сфотографировал Зборовского и его жену возле их квартиры. Эти фотографии вошли в первоначально опубликованный отчет о ходе расследования Безопасность и Четвертый Интернационал под названием Как ГПУ убило Троцкого (How the GPU Murdered Trotsky).

2. «Эта организация начала странную, сектантскую кампанию клеветы против Джозефа Хансена, лидера американской Социалистической рабочей партии, работавшего одним из секретарей Троцкого на улице Вены в Койоакане — предместья Мехико».

Ваша характеристика расследования Безопасность и Четвертый Интернационал как «странной, сектантской кампании клеветы против Джозефа Хансена» является клеветнической фальсификацией истоков и природы обвинений, которые Международный Комитет выдвинул против Джозефа Хансена. Документ Как ГПУ убило Троцкого был по частям опубликован в прессе Международного Комитета в августе-сентябре 1975 года. Этот тщательно подготовленная реконструкция исторических событий впервые за всю историю Четвертого Интернационала представила публике детальное описание заговора по убийству Троцкого. За исключением одного документа, написанного сразу же после убийства в 1940 году, Социалистическая рабочая партия США не попыталась проследить и разоблачить агентурную сеть ГПУ-НКВД, проникшую в Четвертый Интернационал и организовавшую убийство Троцкого. Основываясь на официальных документах американского правительства, распечатках слушаний в Конгрессе и сделанных под присягой признаний советских агентов, представших перед американским судом в 1950-е годы, Международный Комитет восстановил картину существования огромной сети агентов ГПУ — в Париже, Нью-Йорке и в Мексике, — задействованных в заговоре, цель которого состояла в убийстве Троцкого и уничтожении Четвертого Интернационала.

В отчете Как ГПУ убило Троцкого были рассмотрены истоки заговора ГПУ против международного троцкистского движения. Документ дал обзор действий братьев Соболевичусов (известных также под фамилиями Сенин и Велл) [Sobolevicius aka Senin and Well] и Марка Зборовского («Этьена») в Европе. Сведения, обнаруженные Международным Комитетом, также подняли вопрос о действиях Лолы Даллин, также известной под фамилией Эстрин [Lola Dallin aka Estrine], которая однажды назвала себя «сиамским близнецом» Зборовского и которая в течение двадцати лет защищала его, предотвращала его разоблачение и, таким путем, помогала его преступлениям. Международный Комитет рассмотрел обстоятельства того, каким образом Рамон Меркадер (также известный как Фрэнк Джексон) был внедрен в среду, близкую к Четвертому Интернационалу, и завязал личную связь с членом СРП Сильвией Агелофф (Sylvia Ageloff), обеспечившей будущему убийце прямой доступ в дом Троцкого.

В работе Как ГПУ убило Троцкого была также проанализирована сеть агентов ГПУ, проникших в троцкистское движение на территории Соединенных Штатов: Томас Блэк (Thomas Black), Флойд Кливленд Миллер (Floyd Cleveland Miller) и Сильвия Колдуэлл (Sylvia Caldwell), работавшая в 1938-47 годах личной секретаршей Джеймса П. Кэннона (James P. Cannon). Документ Как ГПУ убило Троцкого представил сведения о Роберте Шелдоне Харте (Robert Sheldon Harte) — американском охраннике виллы Троцкого в Койоакане, открывшем ворота вооруженной автоматами банде убийц, проникнувшей в дом 24 мая 1940 года в неудавшейся попытке убить Троцкого, — которые дают твердое основание считать, что он тоже был сталинским агентом.

Международный Комитет также обнаружил официальные документы, которые свидетельствуют, что через десять дней после убийства Троцкого Джозеф Хансен начал, втайне от Социалистической рабочей партии, встречаться с представителем американского ФБР в Мехико. На первой встрече Хансен сообщил агенту ФБР Роберту Макгрегору (Robert McGregor), что «в 1938 году в Нью-Йорке к нему подошел агент ГПУ и предложил ему изменить Четвертому Интернационалу и присоединиться к Третьему». Заявляя агенту ФБР, что он действовал с согласия Троцкого, Хансен сказал, что в течение трех месяцев он «поддерживал отношения с человеком, который называл себя “Джоном”», о котором он больше не имел никакой информации [6].

Раскрыв эти ранее неизвестные данные, Международный Комитет потребовал, чтобы Хансен объяснил свои связи с ФБР и свои отношения с ГПУ.

Реакция Хансена на отчет Как ГПУ убило Троцкого была поистине поразительной. Он назвал официальные документы по поводу его контактов с ФБР «гейзером грязи» [7], не предоставив никаких доказательств того, что эта и последующие его встречи с агентом «американского Гестапо» — так СРП публично называла ФБР в 1940 году, — были сделаны с согласия руководства СРП. Хансен также не предоставил никакого правдоподобного объяснения своих свиданий с агентом ГПУ «Джоном».

В то же самое время Хансен начал лживо защищать личную секретаршу Кэннона. В длинной статье, опубликованной 24 ноября 1975 года в журнале СРП Intercontinental Press, он написал: «Сильвия Колдуэлл (под этим именем она была известна партии) работала весьма прилежно в своей весьма трудной роли заведующей национальным офисом Социалистической рабочей партии, что включало также работу секретарши Кэннона. На самом деле, все товарищи, разделявшие с ней эти зачастую утомительные задания, считали ее примерным товарищем. Они вместе с ней разозлились по поводу этой грязной клеветы, распространявшейся Буденцем» [8].

Луис Буденц (Louis Budenz), как Вам хорошо известно, г-жа Вейсман, был в прошлом редактором сталинистской газеты Daily Worker и агентом ГПУ в Соединенных Штатах. Он сыграл ключевую роль в заговоре по убийству Троцкого. Покинув Компартию, Буденц переметнулся на сторону ФБР и начал разоблачать агентов, внедренных сталинским ГПУ в ряды троцкистской Социалистической рабочей партии. Одним из агентов была Сильвия Колдуэлл, исчезнувшая из СРП в 1947 году, вскоре после показаний Буденца. В 1960 году Сильвия Каллен (девичья фамилия Колдуэлл) была названа соучастником без предъявления обвинений в ходе процесса над Робертом Собленом (Robert Soblen), которому вменялся в вину шпионаж. Роберт Соблен — стоит ли мне Вам напоминать? — был одним из вышеназванных братьев Соболевичусов, которые впервые внедрились в троцкистское движение в начале 1930-х годов. Его брат Джек Собл (Jack Soble) был осужден за шпионаж в 1950-е годы, и на суде тоже назвал секретаршу Кэннона агентом ГПУ.

Хансен назвал «особенно отвратительным» вопрос МКЧИ по поводу роли Роберта Шелдона Харта, и заявил: «Зловонный смрад старой клеветы ГПУ в отношении Харта все еще чувствуется в штаб-квартире Рабочей революционной партии (Workers Revolutionary Party)» [9].

После публикации отчета Как ГПУ убило Троцкого Международный Комитет разыскал новые документы правительства США, касающиеся связей Хансена с ФБР [10]. Документы свидетельствовали, что эти отношения были интенсивными и никогда не заканчивались. В основном речь шла об одностороннем потоке информации от Хансена к ФБР. Он давал сведения, которые помогали идентифицировать различных граждан США как агентов ГПУ. Он предоставил ФБР копию секретного меморандума, написанного Уиттакером Чэмберсом (Whittaker Chambers), еще одним перебежчиком из ГПУ, который обвинил члена СРП Сильвию Агелофф в соучастии в убийстве Троцкого. В меморандуме Чэмберса говорилось: «Не могу поверить в невиновность сестер Агелофф. Только полный олух может сожительствовать с агентом ГПУ и не знать о его тайной роли». Правдиво или нет заключение Чэмберса по поводу Сильвии Агелофф — об этом еще можно поспорить. Но в тот момент, когда Хансен передал документ, содержащий обвинение против своего товарища по партии, публичная позиция СРП состояла в том, что Сильвия Агелофф стала невинной жертвой преступного обмана убийцы.

Директор ФБР Дж. Эдгар Гувер читал отчеты о встречах Хансена с ФБР и приказал не давать ему никаких сведений об американском правительственном расследовании убийства Троцкого.

Наконец, прежде чем вернуться из Мексики в США, Джозеф Хансен попросил связать его с конфиденциальным агентом ФБР, «которому можно безопасно передавать информацию» [11].

Вот письмо сотрудника Госдепартамента США, описывающее просьбу Джозефа Хансена о предоставлении ему конфиденциальной связи:

«Дорогой Мерфи,

Я снова обращаюсь к вам в личном письме, чтобы осведомить вас о желании г-на Джозефа Хансена, секретаря покойного г-на Троцкого, установить тайную связь, с помощью которой он мог бы связываться с вами и, через вас, с этим офисом из города Нью-Йорк.

Г-н Хансен отплывает сегодня вечером из Веракруз с оставшимися частями архива покойного г-на Троцкого, которые будут доставлены в Гарвардский университет. Он не вернется в Мексику. В Нью-Йорке с ним можно связаться по адресу 116 University Place.

Перед отплытием г-н Хансен сказал, что в Нью-Йорке он будет идти по следам всех слухов о личности убийцы г-на Троцкого. Он полагает, что ему удастся получить информацию, в которой заинтересован Госдепартамент, и что могут появиться какие-то следы, ведущие обратно в Мехико, и которые могут стать полезными для этого офиса. По этой причине он желает узнать о каком-либо лице в Нью-Йорке, кому вы доверяете, и кому он может в полной сохранности передать секретную информацию.

Я был бы признателен вам, если вы сообщите мне имя того лица, которое вы назовете г-ну Хансену».

3. «В ходе печально известного “дела Гельфанда”, названного по имени адвоката Алана Гельфанда, подавшего судебный иск против СРП и Джозефа Хансена, Рабочая Лига выдвинула обвинение, будто главные руководители СРП являются агентами ФБР, и что Джозеф Хансен являлся агентом ФБР и ГПУ. Дело было поверхностным и беспочвенным, но оно предоставило организации Хили повод для газетных сенсаций».

Не было ничего «поверхностного и беспочвенного», а тем более «печально известного» в иске, поданном Гельфандом в июле 1979 года. Иск опирался на большой фактический материал. Если бы он был «поверхностным и беспочвенным», то не выдержал бы трех прошений о проведении упрощенной судебной процедуры [без публичных слушаний], на которой настаивала СРП. 12 июля 1982 года судья Марианна Пфельцер (Marianna Pfaelzer) отклонила вариант упрощенной судебной процедуры, тем самым признав, что иск Гельфанда соответствует необходимым юридическим нормам, и его содержание заслуживает полноценного судебного рассмотрения. Таким образом, дело было направлено в суд. С юридической точки зрения это означало, что суд признал иск Гельфанда не «поверхностным» и не «беспочвенным». Тем самым было опровергнуто заявление СРП, которое Вы поддерживаете до сего дня, будто «Хили и его друзья не указали на убедительные доказательства, документы или свидетельства, которые поддерживают их клеветнические обвинения по адресу Хансена и Новака, номинальных объектов этих нападок» [12].

В течение более чем года до своего исключения из СРП и инициирования этого иска Гельфанд просил национального секретаря Джека Барнса (Jack Barnes) и других руководителей партии дать обоснованное и связное изложение обвиняющих документов, опубликованных Международным Комитетом. Объяснений не последовало. Вместо объяснения его послали читать внутрипартийный документ, изданный для членов партии под названием «Большая ложь Хили» (Healy’s Big Lie). Гельфанду лживо заявили, что в этом документе даются ответы на все вопросы, поднятые Международным Комитетом. Однако документ, как становилось ясно каждому, кто его прочитал, не давал ответа ни на один вопрос. Вы, г-жа Вейсман, как видно были удовлетворены отказом СРП дать правдоподобное объяснение свидетельствам насчет того, что Сильвия Колдуэлл была агентом, и что Джозеф Хансен являлся осведомителем ФБР. Но Гельфанд удовлетворен не был.

В письме Национальному комитету СРП от 26 марта 1978 года Гельфанд тщательно рассмотрел все документы и свидетельства, обнаруженные Международным Комитетом. Он поставил перед Национальным комитетом три вопроса:

I. Была ли Сильвия Франклин, личный секретарь Джеймса П. Кэннона, агентом ГПУ?

II. Получал ли Джозеф Хансен разрешение со стороны СРП войти в личный контакт с ГПУ в 1938 году?

III. Получал ли Джозеф Хансен разрешение со стороны СРП встретиться с ФБР в 1940 году? [13]

Гельфанд, весьма опытный адвокат, предварил каждый вопрос детальным обзором документальных фактов, обнаруженных Международным Комитетом. В заключительной части письма Гельфанд писал:

«Я уверен, что объективное рассмотрение моего письма ведет к выводу, что Сильвия Франклин являлась агентом ГПУ, и что связь между Джозефом Хансеном, ГПУ и ФБР была, по меньшей мере, весьма сомнительной и нуждается в немедленной и всесторонней проверке» [14].

Гельфанд завершал свое письмо двумя требованиями:

«Сильвия Франклин должна быть признана агентом ГПУ.

Джозеф Хансен обязан дать полное и всеобъемлющее объяснение своих связей с ГПУ и ФБР; он должен передать партии все документы, заметки, рукописи, письма и другую корреспонденцию, находящуюся в его руках или под его контролем» [15].

7 апреля 1978 года Ларри Сигл (Larry Seigle), выступая от имени Политического комитета СРП, ответил Гельфанду следующим предупреждением:

«Вы запросили наше мнение относительно того, как вам выдвигать обвинения по адресу Джозефа Хансена. Ответ простой. Наша партия не может разрешить травлю агентов в своих рядах и не позволит этого делать. Какое-либо дальнейшее повторение с вашей стороны клеветы Хили не будет оставлено без ответа» [16].

Письмо Сигла сделало ясным, что руководство СРП неспособно дать ответ и опровергнуть фактические свидетельства, опубликованные Международным Комитетом, и что единственный ответ руководства СРП членам партии, которые поднимают неудобные вопросы, это пригрозить им исключением из СРП.

18 декабря 1978 года Гельфанд направил заявление amicus curiae (лат., букв. «друг суда») в федеральный суд с требованием, чтобы генеральный прокурор «опубликовал имена всех осведомителей внутри СРП, как в прошлом, так и в настоящем…» [17] Спустя менее месяца Политический комитет СРП ответил на это политически принципиальное требование исключением Алана Гельфанда из партии. В заявлении, опубликованном в июле 1979 года, Сигл написал, что «давно пора было его исключить» [18].

Вы до сего дня продолжаете клеветать на Гельфанда, несмотря на тот факт, что его вопросы относительно проникновения агентов правительства в ряды Социалистической рабочей партии были полностью подтверждены.

Позвольте мне обратить Ваше внимание на некоторые бесспорные факты:

Во-первых, документы проекта «Венона» (Venona Papers) и документы, преданные гласности после распада Советского Союза, подтвердили, что Роберт Шелдон Харт — которого Хансен и его коллега Джордж Новак расхваливали как невинную жертву «Большой лжи Хили», — был рекрутирован ГПУ и участвовал в нападении 24 мая 1940 года на жизнь Троцкого:

«Архивные материалы КГБ, вывезенные на Запад Василием Митрохиным, подтвердили, что Харт сотрудничал с нападавшими. История КГБ, опубликованная в России в 1997 году, отмечает, что Харт добровольно открыл ворота и уехал вместе с нападавшими. Документы подтверждают, что он был завербован нью-йоркским отделением ГПУ, и что он работал под кличкой “Амур”» [19].

Таким образом, вопрос о Харте, первоначально поднятый Международным Комитетом в документе Как ГПУ убило Троцкого — за который Хансен и Новак злобно поносили МКЧИ, — был полностью легитимен. Следует заметить, что Ваши статьи в журнале Critique обходят этого человека молчанием.

Во-вторых, установлено, что Сильвия Колдуэлл была агентом ГПУ. Иск Гельфанда привел к обнародованию ее показаний большому жюри [специальной коллегии присяжных заседателей] в 1958 году. В ходе судебных слушаний она призналась, что была сталинистским шпионом внутри СРП. Даже Вы, в конце концов, признали ее роль как агента. Вы пишете в статье в Critique:

«Вместо этого Майк Корт, также известный под именем Флойд Кливленд Миллер, стал главным агентом КГБ в СРП, наряду с Сильвией Каллен, служившей секретаршей Джеймса Кэннона. Эта должность открывала для нее доступ к внутренним документам партии и к информации о всей деятельности партии. В троцкистском движении ее знали под именем Колдуэлл, но она также была известна по фамилиям своих мужей, сначала это был Залмонд Франклин [Zalmond Franklin] (тоже агент), затем Джеймс Докси [James Doxsee]. Ее кличка в бумагах “Веноны” была “Сатир”. Она регулярно приносила своему контролеру из НКВД Джеку Соблу напечатанные на машинке отчеты о фракционных спорах внутри СРП, но постоянно просила освободить ее от этой работы, потому что это расстраивало ее нервную систему. Джозеф Кац [Joseph Katz] контролировал Корта и Колдуэлл под общим управлением Собла» [20].

Документы «Веноны» — расшифрованные документы советского шпионажа, которые были опубликованы американским правительством после распада СССР, — мало что добавили к той информации о Докси, которая была обнаружена гораздо раньше расследованием Безопасность и Четвертый Интернационал и в ходе рассмотрения иска Алана Гельфанда. Я разыскал Колдуэлл в городе Уитон, штат Иллинойс, в мае 1977 года и установил, что ее новое имя (по мужу) было Сильвия Докси. В марте 1983 года, незадолго до окончания суда по делу Гельфанда, судья Марианна Пфельцер, несмотря на резкие протесты со стороны Социалистической рабочей партии, предоставила распечатку показаний Докси большому жюри. Решение судьи явно удивило адвоката СРП, не говоря уже про национального секретаря партии Джека Барнса. За час до этого события Барнс засвидетельствовал под присягой своё восхищение Сильвией Франклин. В ходе открытых судебных слушаний 9 марта 1983 года состоялся следующий диалог:

«Вопрос: По вашему мнению, в тот момент, когда вы получили его [письмо Гельфанда], не существовало каких-либо фактов, указывавших на то, что Сильвия Франклин была агентом ГПУ?

Барнс: Все свидетельствовало об обратном. Её поведение, не только тогда, когда она была членом нашего движения, но и всё, что произошло потом, демонстрирует, что она была именно тем человеком, которым она казалась: лояльным, трудолюбивым, примерным членом нашего движения.

Вопрос: Является ли это вашим мнением и сегодня?

Барнс: По-моему, сегодня, даже больше, чем тогда, после всех преследований прошедших лет, она является одним из моих героев. Мои чувства по отношению к ней, по отношению к её характеру, стали лишь сильнее, чем тогда» [21].

В-третьих, документ, полученный Гельфандом во время поиска им материалов, установил, что Луис Буденц, разоблачивший Сильвию Колдуэлл как агента ГПУ, также указал на Джозефа Хансена. Частное письмо, написанное 8 июня 1976 года Вон Т. О‘Брайаном (Vaught T. O’Brien), другом Джозефа Хансена, и адресованное последнему, описывает следующее событие.

«Несколько лет назад, в конце 1940-х или в начале 1950-х годов (я плохо помню когда, но ясно помню, что это случилось на углу 2-й Авеню и 17 улицы в Нью-Йорке), я случайно встретил на улице Пёрл Клюгер (Pearl Kluger). Пёрл работала секретаршей в офисе Американского комитета по защите Льва Троцкого и, по-моему, первоначально была связана с А.Дж. Масте (A.J. Muste) и Луисом Буденцем в бывшей Американской рабочей партии (American Workers Party). Я не встречал Пёрл в течение долгого времени, но она немедленно сказала мне: “Буденц говорит, что твой друг Джоу Хансен сотрудничает с ГПУ”» [22].

Письмо О‘Брайана разъяснило, наконец, причину того, почему Хансен и СРП так яростно защищают Сильвию Колдуэлл как «примерного» товарища, несмотря на массу доказательств (даже до появления расшифровок её показаний в суде 1958 года и документов «Веноны»), что она работала шпионом в пользу ГПУ-КГБ; почему они снова и снова клеймят Буденца как лжесвидетеля. Буденц указал пальцем не только на Колдуэлл, но и на самого Хансена. Если СРП согласится с показаниями Буденца в отношении Колдуэлл, то сразу же возникает гораздо более серьезный вопрос о роли Хансена. Кроме того, тот факт, что Буденц ни разу публично не назвал Хансена агентом сразу же вызывает подозрение, что ФБР запретило ему делать такое разоблачение, что ФБР сохраняет тайну Хансена, так как он продолжал и после 1940 года действовать в качестве осведомителя в руководстве СРП.

Спустя пять недель после окончания процесса Гельфанда в номере газеты Militant от 15 апреля 1983 года руководство СРП, наконец, раскрыло перед своими членами то, о чем они знали уже в течение ряда лет: Буденц указал на «нескольких членов СРП как на советских шпионов. Среди них был Джозеф Хансен, ведущий руководитель СРП до своей смерти в 1979 году…» Слово «несколько» означает, что список агентов ГПУ в СРП включает имена других лиц кроме Хансена и Колдуэлл. Несмотря на это поразительное признание, полностью оправдывающее расследование Безопасность и Четвертый Интернационал и работу Алана Гельфанда, вожди СРП решили продолжать свою защиту Колдуэлл. За день до этого убийственного признания в газете Ларри Сигл сделал следующее предложение на заседании Политического комитета СРП:

«Мы, наконец, должны написать статью и изложить отношение партии к обвинениям по адресу Сильвии Колдуэлл. Статья должна объяснить перед партией и международным движением нашу политическую позицию, связанную с обязанностью партии защищаться перед лицом контрразведывательных провокаций типа “snitch-jacket” [когда члена преследуемой организации называют агентом или шпионом, чтобы повредить данной организации]. Такая операция проводится сейчас против Сильвии Колдуэлл и СРП. Это особенно важно снова объяснить тем, кто никогда не осознавал ответственности руководителей революционной рабочей партии лояльно защищать каждого члена движения против таких клеветнических кампаний или успел позабыть об этом» [23].

Стенограмма заседания политического комитета констатирует, что предложение «одобрить подход, описанный Ларри Сиглом в вопросе о статье про Сильвию Колдуэлл», было единогласно принято. Этот «подход» был задействован в докладе Джека Барнса на заседании национального комитета СРП в мае 1983 года, который был опубликован в газете Militant 5 августа 1983 года. Барнс снова назвал Колдуэлл «товарищем». Он заявил национальному комитету:

«Как мы знаем, Сильвию очернил провокатор ФБР и доносчик Луис Буденц. ФБР преследовало её ряд лет в период “охоты на ведьм”. Её вытаскивали на федеральные большие жюри, расследовавшие советский “шпионаж” и аналогичные процессу против Розенбергов. А теперь Рабочая Лига и Рабочая революционная партия продолжают эти попытки, нацеленные на дальнейшее разрушение нашего движения — как здесь, так и во всем мире».

Барнс затем заявил, что запись показаний перед большим жюри была подделкой. «Это должно казаться идеальным компроматом — официальная расшифровка стенограммы, где женщина под присягой признается в том, что совершала действия, в которых ее обвиняют». Абсурдное и отчаянное заявление Барнса было принято национальным комитетом без возражений.

4. «Значение этой истории для нашей работы в том, что Гельфанду в апреле 1982 года удалось заставить Зборовского дать показания под присягой. Зборовский перехитрил Гельфанда и его адвоката, отказавшись сообщить что-либо иное, кроме установления места и даты своего рождения и факта отсутствия или присутствия у него братьев и сестер. Дело это было, в конце концов, закрыто. Зборовский снова показал себя мастером ничего не раскрывать, апеллируя к Пятой (поправке конституции США) и выставив дураками допрашивавших его лиц».

Всё в этом отрывке представляет собой искажение и фальсификацию хода судебного процесса. Зборовский никого не перехитрил. Это показывают судебные документы, описывающие попытку Гельфанда допросить Зборовского. 1 февраля 1982 года судья Пфельцер предоставила Гельфанду 90 дней для проведения собственного следствия, в течение которого он мог вызывать свидетелей для допросов под присягой для получения данных по его иску. Адвокаты Гельфанда направили вызов Зборовскому, чтобы вынудить его дать показания. СРП немедленно передала в суд прошение о том, чтобы было принято решение, избавляющее Зборовского от этой необходимости. Во время допроса в марте 1982 года Джек Барнс дал под присягой следующее поразительное объяснение того, почему СРП выступила на защиту Зборовского:

«Вопрос: Заключается ли ваша задача в защите агентов ГПУ?

Барнс: Моя задача — защищать права американских граждан путем борьбы и работы в движении и защищать права нашей партии, когда на нее нападают.

Вопрос: Подвергаются ли права вашей партии нападению, когда в рамках закона проводится расследование действий ГПУ в вашем движении?

Барнс: Когда организации, интерес которых заключается в преследовании, преследуют отдельных лиц, их права нарушены. Вы ранее упоминали г-на Зборовского. Этот человек под присягой признал связь с агентствами, враждебными нашему движению. Но даже г-н Зборовский имеет те же права, что и все остальные граждане данной страны» [24].

Вопрос не в том, есть ли у Зборовского права, а в том, нужно ли его вынудить дать показания, в ходе законной процедуры, относительно его роли как сталинского агента. В ответ на попытку адвокатов СРП не допустить допроса Зборовского, адвокаты Гельфанда 12 марта 1982 года передали в суд меморандум, в котором объяснили значение показаний Зборовского.

«Показания г-на Зборовского прольют свет на суть деятельности ГПУ в американском троцкистском движении. Ему будут заданы вопросы относительно имен его коллег внутри этого движения, и относительно его собственных действий в СРП. Имея в виду карьеру г-на Зборовского в Четвертом Интернационале, ясно, что он может осветить важные факты о деятельности агентов ГПУ и об их modus operandi (образе действий), что является важным вопросом в оценке сегодняшней деятельности ответчиков из СРП. Важность допроса г-на Зборовского не вызывает сомнений и, в свете его прошлой роли шпиона в троцкистском движении, представляется весьма странным, что ответчики из СРП попытались блокировать его допрос под присягой» [25].

Судья Пфельцер отказала СРП в попытке не допустить допроса Зборовского — допрос состоялся 15 апреля 1982 года. Наконец, этого убийцу мог допросить адвокат, представляющий троцкистское движение. Зборовский сыграл ведущую роль: 1) в похищении и убийстве в июле 1937 года Эрвина Вольфа, ключевого секретаря Льва Троцкого; 2) в убийстве в сентябре 1937 года Игнатия Рейсса, перебежчика из ГПУ, объявившего о своей солидарности с Четвертым Интернационалом; 3) в убийстве в феврале 1938 года сына Троцкого Льва Седова; и 4) в похищении и убийстве в июле 1938 года секретаря Четвертого Интернационала Рудольфа Клемента.

Допрос Зборовского под присягой стал событием, которое следовало бы приветствовать каждому социалисту. Но Социалистическая рабочая партия, попытавшаяся не допустить его проведения, рассматривала допрос как угрозу. Интересы Марка Зборовского представлял адвокат Джеймс Ларсон (James Larson). Ларсон сотрудничал с адвокатами СРП, когда они пытались заблокировать вызов Зборовского на допрос. Американское правительство весьма интересовалось этим событием. На заседании суда присутствовал правительственный адвокат Линда Кромвель (Linda Cromwell), действовавшая от имени директора ЦРУ Уильяма Кейси, директора ФБР Уильяма Уэбстера, и генерального прокурора Уильяма Френча Смита. Адвокат Джон Бёртон (John Burton) представлял интересы Алана Гельфанда и допрашивал Зборовского.

Ответив на вводные вопросы об удостоверении своей личности, Зборовского спросили, когда он покинул Россию. Он ответил: «По совету моего адвоката я отказываюсь отвечать на этот вопрос на том основании, что это может повлечь за собой обвинение против меня и нарушить мое право, защищающее от самообвинения, гарантированное законами штата и федеральными законами». Он настаивал на этом праве в ответ на все дальнейшие вопросы адвоката Бёртона, включая и следующий важнейший вопрос:

«Вопрос: Если я задам вам вопросы об обстоятельствах вашего прибытия в Соединенные Штаты в декабре 1941 года, будет ли ваш ответ таким же?

Зборовский: Да».

Как Вы, г-жа Вейсман, знаете, Зборовский смог бежать из Франции, находившейся в руках профашистского правительства Виши, и приехать в Соединенные Штаты благодаря огромным усилиям Лолы Даллин и Джорджа Новака. Ответ Зборовского на этот вопрос выяснил бы суть его отношений с Даллин. Была ли она его коллегой по сотрудничеству в пользу ГПУ? Являлся ли Джордж Новак членом сети сторонников сталинизма и осведомителей внутри СРП?

Бёртон продолжил допрос Зборовского, задав ему вопрос о том, будет ли он и дальше настаивать на своем праве хранить молчание, гарантированном Пятой поправкой, чтобы избежать самообвинения.

Вопрос: Если я задам вам вопросы, связанные с действиями, в которых вы могли принимать участие по указанию советской тайной полиции в троцкистском движении и в Социалистической рабочей партии Соединенных Штатов, начиная с момента вашего прибытия в страну и в период 1954 и 1955 годов, будут ли ваши ответы такими же?

Зборовский: Да.

Вопрос: Если я задам вам вопросы, касающиеся того, было ли вам лично или с чужих слов известно о существовании международной сети советской тайной полиции в троцкистском движении, начиная с 1930-х годов и до сегодняшнего времени, будет ли ваш ответ таким же?

Зборовский: Да» [26].

Почему же Вы описываете обращение Зборовского, по совету его адвоката, к праву молчать, не допуская самообвинения, согласно Пятой поправке, как удачную «хитрость против Гельфанда и его адвоката»? Каким образом его трусливое молчание превращает его обвинителей в «дураков»? Напротив, в контексте всего судебного процесса отказ Зборовского от дачи показаний на основании того, что они могут привести к обвинению против него, служит подтверждением обоснованности судебного иска Гельфанда о проникновении правительственных агентов в ряды Социалистической рабочей партии.

Адвокаты Гельфанда снова обратились в суд, чтобы вынудить Зборовского дать ответы на вопросы. Слушания по поводу их апелляции об использовании Зборовском Пятой поправки состоялись 4 января 1983 года в присутствии федерального судьи Дж. Стила Лэнгфорда (J. Steele Langford). Судья ответил на аргумент Джона Бёртона тем, что сослался на недавно принятый закон, который объявил федеральным преступлением публикацию любой информации, которая может привести к разоблачению агентов правительства.

«Суд: Позвольте, теперь, почему же суду не уважить беспокойство г-на Зборовского по поводу права молчать, не допуская самообвинения?

Бёртон: Ваша честь, мы…

Суд: …В свете того факта, что свидетель, как я понимаю, отчасти, процедуру дачи показаний, желает, чтобы данный свидетель указал на разных лиц, которые были или есть до сих пор в Социалистической рабочей партии, которые фактически являются тайными агентами, возможно, агентами спецслужб Соединенных Штатов?

Бёртон: Да, в этом цель нашего иска, ваша честь, то есть мы готовимся к судебному процессу 1 марта для достижения именно этой цели. Следует ли из ваших слов, что это было бы нарушением закона о защите личности агентов спецслужб?

Суд: Да» [27].

Судья Лангфорд вынес решение в пользу Зборовского, заявив, что его показания, способные привести к разоблачению агентов внутри СРП, могут привести к выдвижению обвинений против него самого.

«Итак, моё понимание таково, что г-н Зборовский, имея в виду сам характер его дела, если сопоставить его с законом, обретшем силу уже после начала иска против него, закона, известного под названием “Защита определенной информации о национальной безопасности” (Protection of Certain National Security Information), который начал действовать в этом году, мог нарушить часть 601(а) этого закона, если бы его попросили опознать по имени, или по приметам, или другим путем, кого-то, кто может быть идентифицирован как возможный агент спецслужб, который мог каким-то образом участвовать в деятельности Социалистической рабочей партии» [28].

Зборовский не перехитрил Гельфанда и его адвокатов, тем более не выставил их дураками. Напротив, после длительной юридической борьбы Зборовский был спасен, при решающей поддержке своих защитников из Социалистической рабочей партии, от необходимости отвечать на вопросы благодаря недавно принятому закону, который объявил противозаконной идентификацию правительственных агентов в рядах этой организации. Таким образом была исчерпана единственная и последняя возможность, когда троцкистское движение могло бы допросить Марка Зборовского.

В плаксивом письме к Альберту Глотцеру от 1 марта 1997 года Вы вспоминали: «Я несколько раз пыталась встретиться со Зборовским и звонила ему не менее четырех раз до того момента, когда он умер, но он всегда вешал трубку и закрывал дверь перед моим носом. Свинья!» Ваше возмущение не к месту. Что удивляло Вас, г-жа Вейсман? Неужели Вы думали, что Зборовский, сталинский агент, руки которого запачканы в крови, согласится сесть с Вами рядом и любезно рассказать о своих убийствах? Вы что, ожидали, что он откроет Вам душу в ожидании Вашего понимания? В своем наивном подходе к Зборовскому в дураках оказались Вы сами.

Прошло 32 года с тех пор, как закончился процесс Гельфанда. В течение нескольких лет Вы называете себя ученым, неустанно вскрывающим правду о роли Марка Зборовского. С нотой усталости Вы пишете о «попытках пробраться сквозь лабиринт архивной цензуры и документации». Вы высокопарно восклицаете: «Раскрывать секреты всегда тяжело». Рассказывайте это другим, но не Алану Гельфанду и Международному Комитету Четвертого Интернационала, г-жа Вейсман! Вместо того чтобы устыдиться своего соучастия в распространении лжи и в укрывательстве Хансена, Новака и Барнса, Вы продолжаете идти тем же путем.

В заключение я вновь требую от Вас публично отказаться от клеветнических искажений и фальшивок, напечатанных в постскриптуме Вашей статьи о Марке Зборовском.

Искренне Ваш,

Дэвид Норт

Национальный председатель, Партия Социалистического Равенства (США)

Председатель международной редакционной коллегии Мирового Социалистического Веб Сайта

Примечания:

[1] Susan Weissman, “Mark ‘Etienne’ Zborowski: Portrait of Deception” // Critique: Journal of Socialist Theory, Volume 43, No. 2, pp. 189–209.
[2] См. напр.: The Venona Secrets: Exposing Soviet Espionage and American Traitors, by Herbert Romerstein and Eric Breindel; а также: Spies: The Rise and Fall of the KGB in America, by Harvey Klehr, John Earl Haynes, and Alexander Vassiliev.
[3] Ibid, p. 209.
[4] Letter to Albert Glotzer, December 13, 1996.
[5] Ibid.
[6] How the GPU Murdered Trotsky (London: New Park, 1981), pp. 217–218.
[7] Healy’s Big Lie: The Slander Campaign Against Joseph Hansen, George Novack, and the Fourth International (New York: National Education Department, 1976), p. 13.
[8] Ibid, p. 9.
[9] Ibid, pp. 9–11.
[10] The texts of these documents are reprinted in The Gelfand Case, Volume 1, (New York: Labor Publications, 1985), pp. 7–30.
[11] Ibid, p. 21.
[12] Healy’s Big Lie, p. 63.
[13] The Gelfand Case, Volume 1, pp. 52–70.
[14] Ibid, p. 69.
[15] Ibid, p. 70.
[16] Ibid, p. 74.
[17] Ibid, p. 91.
[18] Ibid, p. 103.
[19] Harvey Klehr, John Earl Haynes, Alexander Vassiliev: Spies: The Rise and Fall of the KGB in America (Kindle Locations 7502-7505). Kindle Edition.
[20] “Portrait of Deception,” Part 2, Critique, 2015, Volume 43, No. 1, p. 192.
[21] The Gelfand Case, Volume 2, p. 635.
[22] Ibid, p. 651.
[23] SWP Political Committee Meeting No. 8, April 16, 1983.
[24] The Gelfand Case, Volume 2, p. 422.
[25] The Gelfand Case, Volume 1, pp. 152–153.
[26] The Gelfand Case, Volume 2, pp. 434–435.
[27] Ibid, pp. 465–466.
[28] Ibid, p. 469.